Злодеяние и возмездие
Ключ семнадцатый
Помните уроки Истории, господа! Не забывайте Нюрнберг!
А. Шестопалов
Государства погибают тогда, когда не могут отличить хороших людей от дурных.
Антисфен
1
Я не высасывал из пальцев
Вот эти строки "Родников",
Не создавал мечтой страдальцев,
Томящихся в цепях оков.
Признаюсь вам уж по секрету:
Нужды в том не было, и нету,
Я только то здесь воскресил,
В солдатском сердце что носил.
Пусть не покажется вам странным
То, что истории урок
Дороже вымышленных строк
И фантастических романов.
И я в поэме много лет
Иду событиям след в след.
2
Различных рангов колоброды
Что ни плетут в порыве зла,
Победа нашего народа
В войне с фашизмом Мир спасла!
С тех пор она повсюду с нами,
Как наша сила, наше Знамя!
И в прошлом нет её ценней,
И наше будущее с ней.
Но в ней не только Мощь и Сила
- В ней Дух народа, Честь страны,
То, как Отчизне мы верны,
В ней рейха заправил могилы.
И Нюрнбергский трибунал -
Победы доблестный финал.
3
Средь жертв воздушного пирата
Из всех бесценных на Руси
Было и здание Сената -
Творенье зодчего Росси.
Прямое бомбы попаданье
Снесло великолепье зданья.
А из лепных фигур внутри
"Погибли" все богатыри,
В "живых" осталась лишь Фемида.*
Стоит она на сквозняке,
Стоит, держа весы в руке,
А на лице - печаль, обида.
Стоит и молча говорит,
Что Суд История творит.
4
Стоит Фемида и собою
У всей Планеты на виду
Вещает главарям разбоя,
Что будут преданы Суду.
Жива Богиня Правосудья!
Но Суд вершат пока орудья...
И вот разбит, повержен враг,
- Взмыл над рейхстагом красный стяг,
Над главной рейха цитаделью!
Теперь Фемиде на весы
Грехи свои представьте, псы!
И Нюрнбергского похмелья
Пришёл, настал тот Судный час...
О чём и будет мой рассказ.
*Фемида - богиня правосудия.
5
Весенней молнией и громом
Отгрохотав, прошла война.
- Мир, словно пологом огромным,
Собой объяла тишина.
Те, кто шесть лет трясли Планету,
Теперь должны предстать к ответу!
Ведь мы же говорили им,
Что "Не забудем, не простим!"
Но мы, Победой упоены,
Победой четырёх Держав,
Возмездья руку всё ж сдержав,
Судить Вас будем по Закону.
Не месть поставлена на кон,
А Справедливость, Честь, Закон.
6
Но голоса не умолкают:
Зачем нам время зря терять?
Они - враги! -
Все это знают -
Поставить к стенке - расстрелять!
Никто за то нас не осудит
- Всё честно, справедливо будет!
- Нет! - заявили мы тогда, -
Грешно казнить их без Суда,
Они ж оружие сложили.
Пусть знает всей Планеты люд:
Есть кроме Силы - Божий Суд
Для тех, не по-людски кто жили! -
Сошлись Союзники на том:
Преступников казнить Судом.
7
Но Трумэну мозги взбесило
Непостижимое уму
- В руках его такая Сила!
Весь Мир падет к ногам ему!
Махнуть лишь стоит штукой этой
- Над всей Землей, над всей Планетой
Пусть реет гордо,
властно так
США звездно-полосатый флаг!
Извечно Миром правит Сила.
- Нам Богом Сила та дана!
Нам сослужить она должна! -
И... Нагасаки, Хиросиму -
Два города... с лица Земли
Две бомбы в миг один смели!
8
И все же прояснились дали:
Мир с удовольствием узнал
То, что Союзники создали
Международный Трибунал.
В него вошли, как говорится,
Цвет выдающихся юристов.
От нас был правовед таков
Никитченко.
И зам. - Волчков.
От США - Бидл Френсис, доктор права,
Джон Паркер - правая рука
- Два правоведа-знатока.
Вошли и два француза бравых:
Де Вабр Анри, Фалько Роббер
- Всем судьям мировым пример.
9
А вот посланец Альбиона
Лорд Лоренс Джефри, член Суда,
Достоин низкого поклона
За то, как службу нес тогда.
Его избрали капитаном
- Он зорко, честно, неустанно
Вёл Трибунала корабли,
Не оказавшись на мели.
Унял рык рейха голиафа,
Не зачарован пеньем серн,
Фемиде оставаясь верн,
По чести Суд вершил без страха.
Помощник Биркет, посему
Во всём опорой был ему.
10
Ведь были в рейхе - и немало
Целей другие города,
Так почему для Трибунала
Был избран Нюрнберг их тогда?
Весь мир снабжали компасами,
Но с курса мира сбились сами.
Да и карманные часы
Для нужд мирян - не для красы
Впервые созданы здесь были.
А сами в тот недобрый час
Зверьём набросились на нас,
О Духе Времени забыли.
Так пусть, мол, компас и часы
Снесут Фемиде на весы?!
11
Нет! Нюрнберг был не только этим
Богат, известен, "знаменит", -
Отсюда, ставши рейхом третьим,
Мечом Германия звенит.
Здесь правил Фридрих Барбаросса!
А имя этого барбоса
Дано сознательно вполне
Разбойной против нас войне.
Партайгеленде - гром парадов,
Нацистских сборищ, шабашей,
Партийных бонз и торгашей,
И Гитлерюнгенда отрядов.
К тому же здесь есть, наконец,
Классический юстиц-дворец.
12
Фашисты не свалились с неба
Посланцами других миров,
Чтоб в шкурах Франка, Фрика, Лееба*
Забраться к Тиссену** под кров,
Они /ей-ей/ земные твари,
Зачатые в хмельном угаре.
Их породил, мечи им дал
Милитаристский капитал.
Мозги - с моралью людоедов.
Затравленный нацистский сброд
В крестовый ринулся поход,
Давя соседа за соседом,
В кровавых буйствуя пирах
Но... пал, разбитый в пух и прах
* Вальтер Франк - имперский министр экономики и предсе-датель Рейхсбанка, впоследствии - генерал-губернатор Польши. Вильгельм Фрик - министр внутренних дел.
** Фриц Тиссен - магнат стальной индустрии. Устав Трибунала, принятый представителями четырёх держав, поддержали 19 государств - членов ООН..
13
Отбушевала смерти вьюга
Ответом на войну - война...
Разгромлен враг! И по заслугам
Ответит пусть за всё сполна,
Чтоб каждый знал, что за разбои
Расчёт - душой, самим собою,
Что преступления ведут
На всенародный Божий Суд!
И в срок короткий - за полгода,
Всё нужное в себя вобрав
По части Совести и Прав,
Открылся этот Суд Народа.
Два веских слова мир узнал:
"Международный Трибунал".
14
Суд создан. Принята присяга.
И утверждён Устав Суда.
В делах решимость и отвага,
И... в тюрьмах рейха господа.
Гора вещей и документов,
Как достоверных аргументов,
И сотни лент припасено
Документального кино.
И обвиненье и защита
Уж на исходных рубежах
- Готовы, как бы на ножах,
Вступить в сражение открыто.
А каждому, кто заключён,
Акт обвинения вручён.
15
- Мы не должны в пылу азарта
Забыть:
сегодня судим их,
Сегодня судим мы, а завтра
Мир будет нас судить самих.
Клянусь, что бой судебных буден
Вести мы справедливо будем!
- Сказал, волнение глуша,
Речь главный обвинитель США.
- Тела казнённых станут прахом,
Идеи ж, что взрастили их,
Собратьев породят других,
С таким же духом и размахом.
А мы хотим, чтоб наш урок
Пошёл всем людям мира впрок.
16
- Не потому вы здесь сидите,
Как побежденные, в плену.
А потому, что как бандиты,
Презрев всё, начали войну,
Что сея злобу и раздоры,
Порвали в клочья договоры
Двенадцати соседних стран,
Пойдя на них войной в таран.
Как изверги и изуверы,
Святое все вокруг поправ,
Не зная норм, не помня прав,
Громили всё, не зная меры.
К позору вашему, стыду,
За всё вас предаем суду.
17
Вон двадцать главарей разбоя
Сидят в Суде, потупя взор,
Десятки же своей рукою
Себе свершили приговор.
Сквозь землю Борман провалился,
А Лей вот только удавился.
А Рудольф Гесс Суд уверял,
Что память где-то потерял.
Поверьте: всё, что в прошлом было,
Забыл,.. Забыл он всё, как есть!
Как защищать права и честь,
Коль даже имя позабыл он?!
Нет памяти! Исчезла вон!
В ушах, в башке - один трезвон.
18
Есть от чего! В борьбе кипучей
Пройдоха группенфюрер Гесс
Ещё до Мюнхенского путча
В доверье Гитлеру пролез
И с ним сидел в одной из камер,
И "Майн Кампф* его руками
Написана, со слов вождя.
Теперь, за то "награду" ждя,
Ловчит: "поехала", мол, крыша.
А "Эвтаназий", плод каков?
Калек, как лишних едоков,
Не он ль убил, как рейху лишних?
Его закон "чтить кровь и честь",
Казнённых им вовек не счесть!
* "Майн Кампф" (Моя борьба) - книга, написанная Гессом под диктовку Гитлера в Ландесбергской тюрьме в 1924 г.
19
Корабль тонул, и рейха крысы
С него бежали, кто куда...
В Баварских Альпах влез под крышу
Рейхсфюрер рабского труда.
Ну, кто его в горах поймает?
К тому ж не Лей он -
Достельмайер,
Обросший рыжей бородой,
Курчавой, чуточку седой.
Но янки - США парашютисты
Напали всё-таки на след.
"О, кей! Пусть держит Лей ответ!"
Но тот отмёл, отверг всё чисто!
- Клянусь, не Лей я! - он твердит, -
Вот документ - на личность вид!
20
- Туфта! - И вновь грохочет сеча:
Черней всё тучи, гром всё злей!
Майн Готт! Майн Готт! Какая встреча!
Вас махен зи хир, доктор Лей?* -
Войдя, Шварц тянет Лею руку,
Ему, партайгеноссе, другу. **
Лей не сдаётся целый час:
- Отстаньте, я не знаю вас! -
Для опознанья приводили
Других коллег - врагов, друзей...
И… раскололся доктор Лей:
Я проиграл. Вы победили.
- Вот так закончился побег,
И Лей доставлен в Нюрнберг.
* По какому делу вы здесь, доктор Лей?
** Партайгеноссе - друг по партии.
21
Нацист матёрый, выпивоха,
А здесь, в тюрьме, "сухой" закон.
Его гнетёт, ему так плохо,
Что не находит места он.
И всё же, как бы на прощанье,
Он пишет немцам завещанье:
"Рейх не погиб! Он будет жить
И высшей нации служить!
Придёт она, настанет дата,
Когда замрет у всех душа:
Союз Германии и США
Спасёт прогресс от азиатов!"
- Таков классический прогноз
Лей правосудию поднёс.
22
Судите, был ли Лей провидцем,
Что смог сквозь годы углядеть:
Перед глазами очевидцев
Каким весь мир предстанет впредь?
Впрямь:
взял нацистов на поруки
В запачканные кровью руки
Такой же, как фашизм, тиран
Американский "ку-клукс-клан".
Германия по воле НАТО,
Как верный друг, как кровный брат,
Бомбит Ирак, Ливан, Белград,
"Спасая мир от азиатов".
Разбой? Нет, нет! Совершена
"Гуманитарная война".
23
И наш Искариот Иуда
За сребреники нас предал
И к ужасу честного люда
В награду первым немцем стал.
Вновь злобы, ненависти полны,
Национал - фашизма волны
В дела людей, в умы, в сердца
Свирепо хлещут без конца.
Знать, жупел доктора недаром
Носил Лей в рейхе десять лет:
Заокеанский Новый Свет
Вон, как жандарм, стоит над Старым.
Но это всё потом... Теперь,
Лей мечется, как в клетке зверь.
24
Окно... топчан… параша… двери…
Как псами загнанный шакал,
Пространство жизненное мерил,
И что-то бормоча, шагал.
- Что с вами, доктор Лей, скажите?
Ведь ночь! Вы, почему не спите? -
И Лей, к оконцу подойдя,
Изрек, пронзительно глядя:
- Как спать? Где спать?
Вон погляди ты -
Мильоны русских и жидов,
Сирот, детишек, старцев, вдов
Лежат, растерзаны, убиты?!
Костедробилки... пепел… печь...
И как тут спать? И где тут лечь?
25
Свершив обход, дежурный стражи
Вернулся.
Вновь в глазок глядит,
А заключенный на параше,
Склонивши голову, сидит...
Врачи сбежались и охрана
И видят самоядь - тирана:
Сидит, склонясь, на стульчаке
Конец петли, зажав в руке...
Фельдмаршал фронта трудового
Погиб...
Не дожил до Суда.
А Геринг: "Велика ль беда?!
Нам дохлый Лей ценней живого!
А будь живой - нам на беду
Он столько б "намолол" суду! -
26
Что это? Может, в самом деле,
Он, о замученных скорбя,
Не мог найти покой в постели
И Совестью судил себя?
А может, по восточной вере,
Вдруг Человек проснулся в звере?!
Нет! Совести нет у зверей!
Так что же? Страх?
Да, страх, скорей!
Свирепый Страх, дракон позора
Загнал его в дремучий лес,
И Лей быстрей в петлю полез
Сам. без суда и приговора.
А может Геринг повелел,
Чтоб без суда Лей околел?
27
А Генрих Мюллер, шеф гестапо,
Куда девался, где исчез,
Куда его простерлась лапа,
Как группенфюрера СС?
Одни твердят: война скосила,
В Берлин-Нойнкёльне есть могила.
Другие: этот генерал
Лисой в Швейцарию удрал.
А третьи...-
Мюллер был на службе
Толь ЦРУ, толь МГБ?
Служил не то прямой борьбе,
Не то союзнической дружбе?
Читатель, может вы столь лет
Таите Мюллера секрет?
28
Мне утверждать сегодня сложно,
Кто как служил и кто кому:
Иль Мюллер Берии возможно,
А может... Берия ему?
Еще с тридцать восьмого года
Во благо будто бы народа
Они открыли вместе свой
Фронт - с мировым еврейством бой,
С его финансовой системой,
С засильем, смешеньем рас...
А потому они не раз,
Повязанные этой темой,
Встречались, чтобы там, в ночи,
Совместно отточить мечи.
29
Из гитлербункера удрал он,
Когда уж фюрер не был жив,
Попутно трупу генерала
Свой вид на личность подложив.
Теперь никто он в этом свете
- Ну что-то вроде бы Иетти.
В условном месте тут как тут
Те, кто, томясь, Иетти ждут.
Сам в самолёт взошёл по трапу,
Иль "вежливо" его ввели?
Да что-то лада не нашли
- Затеял там чуть ли не драку.
Чтоб охладить словесный спор,
Бунтовщика раз, два - за борт.
30
Его с небес - за борт! А вещи, -
- Бумаги, марки, ордена
Остались.
Случай страшный, вещий
И не разгаданный сполна.
Не это ль действо породило
Еще одно в том плане диво?
В Швейцарии чуть не с небес
Один загадочный "балбес"
Вдруг в одночасье объявился
И жил. Но года через три
Из ЦРУ богатыри
Нашли.
И "Мюллер" засветился.
С тех пор тот "Мюллер" сорок лет
То нам, то им "шептал" секрет.
31
Готов был вылезти из кожи
Фон Риббентроп, чтоб суд признал:
Я не казнил, не убивал! - '
- Ни в чём я не виновен тоже!
Он клялся на высокой ноте.
- А вы как, Кейтель?
Признаёте -
Себя виновным, или нет?
- Не признаю! - звучал ответ.
Спросить бы Гиммлера, что скажет.
Тот инквизитор, людоед?
Да только где он?
В зале нет!
Не значится и в списках даже.
Где ж он, верховный рейх-палач?
Куда уполз, иль скрылся вскачь?
32
Нет, не упрятался куда-то.
Хотел! - Не смог, скажу уж вам:
Английской армии солдаты
Червя отправили к червям.
...Задравши нос,
погладив брюхо
И, пошептав друзьям на ухо,
"Железный Генрих", шеф СС,
Отважно в фюреры пролез.
Ведь фюрер дряхл, рука трясётся,
Поник, сутулый, вид шальной,
Германию извёл войной...
Убрать с пути его придётся! -
Составлен план в лесной глуши,
Где посторонних - ни души…
33
Нет ни души! - Дубы и липы...
И всё ж секрет не сберегли! -
Обмяк Железный Генрих:
Влипли!
Найдут и на краю земли!
Явись он к Гитлеру в ту пору
В его подземный бункер - нору,
За эти дерзкие слова
С плеч бы скатилась голова.
И Гитлер, топая ногами,
Орал, сколь позволяет рот:
Пусть чёрт вас в пекло заберёт
И там полакомится вами!
- Велит фон Грейму* с Ханной Рейч**
Он Гиммлеру башку отсечь.
34
А что? А если взять в подмогу
Мне их, живых ещё жидов?!
Конечно, их уже немного
- Кажись, до миллиона ртов...
- И Гиммлер мечется в угаре...
Шесть миллионов этой твари
Мной сожжено в моих печах...
Ещё их пепел не зачах.
Железный Генрих твердо верит:
Без воли фюрера - я сам
Жидам норвежским волю дам
И с ними выйду к Монтгомери!***
Пусть не сгоревшие в огне
Живой опорой станут мне!"
*Фон Грейм - генерал авиации.
**Ханна Рейч -лётчица, известная своей храбростью и фанатической преданностью Гитлеру. Отважно посадила самолёт у ставки, куда прилетела, чтобы вывезти Гитлера.
*** Монтгомери - главнокомандующий английских войск.
35
Надев солдатскую одежду,
Тотчас стал ангелом злодей,
В душе тая, храня надежду,
Что спрячется в толпе людей.
А тут, ему на удивленье,
Германское столпотворенье:
На запад прёт и на восток
Друг другу встреч людской поток
- Всех возрастов и наций лица
- И пожилые, и юнцы.
И Генрих Гиммлер, сбрив усы,
В поток тот с адъютантом влился,
С повязкой чёрной на глазу,
С надеждой избежать грозу.
36
Но... стоп!
Позвольте документы?!
- Генуг! Приехали... Слезай!
И Гиммлер отвечал моментом!
- Их бин Хицингер, полицай!
- Кто вы, там разберутся власти,
- Спецы, дельцы по этой части. -
- Он взят. Не помогли мольбы.
И, по иронии судьбы,
Два русских парня это были.
Они назвались в эту ночь
Британским патрулям помочь.
И вот улов - ерша добыли!
И видят: у того ерша
Уж больно чёрная душа.
37
И подозрительного типа
Переправляют в лагеря.
И видят: документы - липа,
Задержан значит он не зря!
И сам он понял:
Углядела
Разведка, с кем имеет дело.
Так стоит ли держаться так?
И он свершает дерзкий шаг...
У коменданта он.
И двери
Закрыв, повязку с глаза снял.
- Я Гиммлер! - гордо воссиял. -
Позвольте видеть Монтгомери! -
Не ёрш - акула! Хищный кит
На Тома Сильвестра глядит
.
38
Тот удивлён!
- Что ж вы хотите?
- Есть разговор. Серьёзен, жгуч!
- Я доложу, чуть подождите...
- -И вновь блеснул надежды луч
В его душевном душном мраке.
Но... вскоре убедился: враки.
Пришёл юрист - вновь пала мгла:
Велит раздеться догола.
Но, ни меча и ни царь-пушки
В одежде арестанта нет.
Есть только ампулка - секрет
Внутри какой-то безделушки.
Вновь главный рейхспалач сердит
В пространстве жизненном сидит.
39
В тот день из штаба Монтгомери
Полковник Мерфи прилетел.
Ему Верховный всё доверил.
Но прежде Мерфи знать хотел:
Какие рейхспалач здесь сутки?
Осмотрен ли он сам и "шмотки"?
- Да, обыскали. Найден яд
В кармане куртки и изъят.
Что? Рот? Нет, в рот мы не глядели. -
И вновь досмотр:
- Раскройте рот!
-Тот стиснул, сжал наоборот.
И... прочь все планы улетели.
Глаза полезли из орбит
- Он пал, как молнией, убит.
40
В лесу под Ростанбургом где-то
И за полгода до Суда
В преддверии начала-лета
Он мир покинул навсегда.
Английской армии солдаты,
Зарыв его, воткнув лопаты,
К его позору и стыду
На холмик справили нужду.
И на коробке папиросной.
/Разбойники, на память вам!/
"Червь возвращается к червям"
Вписали эпитафий грозный.
Так вот он, вот он в чём секрет,
Что Гиммлера и в списке нет.
41
А Густав Крупп* (он же фон Болен)
Не может стать перед Судом:
Лежит бревном в постели - болен,
Язык ворочая с трудом.
Его военная машина
Мечи ковала войску Джина,
Теперь же он дрожит, хандрит...
"Чихал" на Суд и сын Альфрид.
Эрнст Кальтенбрюннер ** что-то тоже -
Ни жив, ни мёртв и не здоров,
Брюзжит, ворчит на докторов:
Хитрит, мудрит - видать по роже
А Розенберга* не поймёшь:
Хоть весь в поту - колотит дрожь.
*Густав Крупп - промышленный магнат, производил танки для Гитлера.
**Эрнст Кальтенбруннер - обергруппенфюрер СС, создатель газовых "душегубок".
42
Не отдыхая ждет дня кары
Духовный бонза Розенберг*,
"Строчит", все пишет, мемуары -
Слой, мыслей ярких фейерверк!
Он уверяет, что на деле
Его нацистские идеи
Ничья не истребит рука -
Они переживут века!
Придут другие поколенья,
Из сохранившихся корней
Дуб вырастет ещё мощней
И даст плоды на удивленье.
Жив будет вопреки всех тризн
Национал-социализм!
43
Вот Геринг, боров плотоядный,
Король Людваффе, бог небес,
И казнокрад, грабитель штатный,
И лютый зверь, матерый бес.
Во всем видна его отвага:
А он ведь штатный предрейхстага!
И штурмбаннфюрер, кавалер!
Восточной Пруссии премьер!
Убийца он и разрушитель!
О, как велик его талант!
Политик он и фабрикант.
Но главный чин его - грабитель
И... на скамье!
Сидит в плену...
Ворчит - не признает вину.
*Альфред Розенберг - идеолог рейха, глава имперского министерства по делам оккупированных восточных террито-рий.
44
Имел он в два обхвата тело,
Один живот - Сапун-гора!
А здесь незримо улетело
Из плоти... пуда полтора.
Лицо осунулось, и щеки
Одрябли - испарились соки.
Былой Гаргантюа теперь
Совсем легко проходит в дверь.
Но вот глаза! Какими были,
Такими и остались в нём:
Все истребляющим огнем
Они, как огнеметы, били.
Поди, огонь в них потуши!
Они ведь - зеркало души.
45
А в ней, в душе его, в ту пору
Везувий гнева клокотал.
Испепелить готовый гору,
Он гром и молнии метал.
Метал он, словно из орудий,
В соседей по скамье и в судей:
- Так знайте, что не вы, а я
Всему свершенному судья! -
И вновь величье, гнев, бравада:
- А что с врагами был я строг,
Так пусть меня осудит Бог.
Ковентри* нет?
Знать, так и надо!
- Но Геринг лает - Суд идёт,
А впереди верёвка ждёт.
46
Извечно золото служило
Гарантом банковских валют -
Есть в банках золотая жила,
Счетов владельцы слёз не льют.
"Над золотом, - заметил Ленин, -
Жильцы грядущих поколений
Не будут чахнуть, как Кощей,
До иссушения мощей,
Им украшать сортиры станут".
- Слыхал ли Геринг тот завет?!
Но ванную и туалет
Граненым золотом обставил.
Он часто повторять любил,
Что в этом деле первым был.
47
А вот в политике не может
Он из второго первым стать -
Злодея-фюрера низложить,
Истории на свалку сдать.
Никто в Германии не ведал,
Что Геринг с Гейне "спал", обедал.
Чтоб замолить свои грехи,
Заучивал его стихи.
Он знался и с Наполеоном:
Походы изучал, борьбу,
Взлет и паденье, жизнь, судьбу
И то, каким был устремлённым.
Сравняться с ним не довелось -
Святой Елены* не нашлось.
*Ковентри - город в Англии, который германской авиацией стерт с лица Земли.
48
В Атлантике не отыскалось,
На Средиземном море нет!
Одно для Геринга осталось:
Сесть на скамью, держать ответ.
Вот здесь теперь он, Геринг Герман,
Среди других стал главным, первым,
И с рыцарским огнём в груди
Стал всей Планеты впереди.
Рейхсмаршал Геринг знать не хочет,
Что подсудимый - не судья:
Дает советы бытия,
Бросает реплики, хохочет.
А все, кто рядом с ним, должны
Ему послушны быть, верны.
49
Средь подсудимых толстый Герман,
С каких позиций не суди,
Был самым главным, самым первым
И с рыцарским огнём в груди.
Браслет из жемчуга и злата,
В его мозгах - ума палата,
А на груди - наград не счесть! -
За верность фюреру и лесть.
Да только ордена, медали
Велят злодеи-судьи снять.
Вот и пойди, сумей понять?!
Ведь по заслугам награждали.
И потому он зол, сердит,
На всех из-подо лба глядит.
* Остров Святой Елены - место второй ссылки Наполеона (1815-1821 гг.)
50
В час своего переселенья
Из замков, вилл, дворцов - в тюрьму
Он Эндрюсу* на удивленье
Тащил огромную суму.
Что в ней там? Сменное бельишко?
Рубашки, майки да трусишки?
Нет! Эндрюс должен точно знать,
Что в саквояжах носит знать!
Открыл... и ахнул! - В саквояже
Гора таблеток наркоты!
- Зачем пуд зелья носишь ты?
- А он... и не смутился даже!
Как конь заржал - наоборот.
Схватил и... горсть таблеток в рот!
51
Суд завершён, прошёл, окончен.
И оглашён уж приговор
И Геринг, что браваду корчил,
Притих. Он уличён, как вор.
Международный вор-грабитель,
Опасный и преступный житель.
Чтоб дух Планеты изменить,
Решил Суд: Геринга казнить!
За злодеяния - возмездье!
- Нет! Я казнить себя не дам!
Уж если что? Так лучше - сам.
Что, зря Стрелец - моё созвездье?
- Не знаю, так ли: говорят.
Ему продал охранник яд.
* Эндрюс - старший охранник тюрьмы.
52
Теперь не дамся на потеху,
Не дам себя врагам казнить!
Теперь я сам могу с успехом
Прервать мне данной жизни нить,
- Подумал Герман, пряча склянки,
Те, что принёс украдкой янки.
Плевать, что он за них отдал
Награбленный весь капитал.
Отдал. Ведь всё равно в могилу
Не примет стража - божья рать
-С собой на тот свет не забрать,
Так что не трать в пустую силу.
Судите: такова она,
Цель жизни и её цена.
53
То было в день последней встречи
С оставшейся в дворцах женой.
Знал он уже, что он не вечен,
А ей придётся жить одной.
Но жизнь его ещё, как прежде,
Теплилась на одной надежде,
Что Трибунал, как он хотел,
Петлю заменит на расстрел.
Но вышло: ждал-то он напрасно -
Суд в этой просьбе отказал.
Сегодня Эндрюс и сказал
О том решении ужасном!
И... яд во рту! Стекло трещит
А мозг пронзает цианид.
54
Он делал всё, чтоб в час победы
Его делам был каждый рад,
Не смог сказать, мол, мне неведом
В триумф фон Риббентропа вклад.
Но сладкие мечты на деле,
Не сбывшись, в вечность улетели.
И фюрер, главный людоед,
Перед уходам на тот свет
Пирог разрезал за обедом,
Последний за двенадцать лет.
Но пая Риббентропу нет!
Как будто рейху он неведом.
Ни с чем остался Риббентроп,
Вернейший фюрера холоп,
55
"Я так прилежно, так покорно,
Как пёс дворовый, службу нёс!
А он... со мной за всё так вздорно
Сквитался кукишем под нос.
Выходит - я раздул все войны?
Дела мои петли достойны?
Быть может, Дениц даст совет?
- Нет, не могу - вас в списке нет!
- Вот так: никем теперь он будет!
А в голосе "кипят" слова,
Слова советского посла:
"История ещё рассудит!
Какая наглость! Но о том
Вы пожалеете потом".
56
"Нет, выбросить меня непросто!
Не рядовой же я солдат.
Я гулливеровского роста,
Я всей Европы дипломат!" -
Раскочегарившись не в меру,
Письмо Британскому Премьеру
Он пишет, чрез Ла-Манш крича,
Слова любезности строча;
"Я вам судьбу свою вручаю.
Клянусь! Я верный вам слуга!
От общего для нас врага
Беречь вас стойко обещаю!
И мощью наших братских уз
В пух-прах мы разгромим Союз!"
57
Но где он? Контрразведка в мире
Уж месяц! Розыски ведёт.
Да вот! В соседней с ней квартире
Спокойно в Гамбурге живёт.
Как праздный бюргер вечерами
Любезно бьёт поклоны даме.
И всё б сошло, сокрывшись в тень,
Да вот в июньский чёртов день
Он повстречался с компаньоном.
- О, гутен таг! Ви лебен Зи?
- Да всё пока что на мази! -
-А я к тебе, майн фройнд, с поклоном...
Глядишь, укроет? Парень свой.
И выйду из воды сухой...
58
Но ангелов в грозу, ей-богу,
Не часто встретишь на пути,
Чтоб предоставили берлогу
И душу помогли спасти.
Чуть свет - британские солдаты
Врываются в его палаты,
Вновь обретенная "жена"
Кричит, испугом сражена.
Внезапно схваченный в постели
И покидающий кровать,
Не стал юлить, хитрить, скрывать,
Сознался, кто он в самом деле,
Подумал лишь:
"Не повезло!
Тринадцатое ведь число!"
59
- Кто я, Вы знаете отлично.
И я не стану отрицать.
Вот три письма...
Прошу вас лично
Их адресатам передать.
- А пачки... сотен тысяч марок,
Кому готовились в подарок? -
- Что ж, откровенно говоря,
У вас ведь в чёрном списке я...
Жизнь кувырком. Идёт всё кругом.
Пока кипит победный ваш,
Ну, как его? Ажиотаж!
Пересидеть пытался с другом...
А он... по-свински поступил! -
- То сын его вас засветил. -
60
Так откровенно и сердечно
Шёл этот разговор-допрос,
И Риббентроп решил: конечно,
"Быть иль не быть?" - решён вопрос.
Что с англичанами он дружен,
Сверхдипломат им - ой, как нужен!
Что дел международных мот
Слугою будет двух господ.
Да вот беда: не то на деле.
И он поник - убог и сир:
Закончился нациста пир -
Ждёт Нюрнбергское похмелье.
Международных дел бандит
С тех пор здесь в камере сидит.
61
Поблекший, кислый и неряшлив,
Сидит былой "сверхдипломат"
Никак не схожий со вчерашним:
Он постарел, не брит, космат.
Привыкший к нянькам, гувернанткам,
Теперь он не был прежним франтом,
Непостижимое уму -
Всё надо делать самому!
Но по дисциплинарной части,
Он, как прилежный ученик,
Душой в строку Закона вник,
Отдал ему весь пыл, все страсти.
Лишь чуть завидит: Суд идёт
- Он мигом, как солдат, встаёт.
62
И день за днём в теченье года
Идёт дознание, допрос,
Допрос от имени народа
За реки крови, море слёз.
Отдельно каждый и все вместе
Должны преступники по чести
За причинённый Миру вред
Законно понести ответ.
А злобных козней Риббентропа
По части иностранных дел
Суд столько выяснить успел,
Что содрогнулась вся Европа!
Да что Европа?! - целый Мир
Узнал, какой же он вампир!
63
Победы первые справляя
Ещё в сороковом году,
Рейхсфюрер, немцев поздравляя,
Напомнил им иметь в виду
И впредь не забывать об этом,
Что политическим расцветом
Германской нации в сей раз
Обязан рейх и все из нас
Сверхдипломату Риббентропу.
Ему, благодаря ему,
Его таланту и уму
Объединил рейх всю Европу.
- И в эти дни мы, господа,
Сильны! Сильны, как никогда!
64
Страх леденит сердца и души,
Ползут мурашки по спине,
А документы снова в уши
Стреляют, как в кошмарном сне:
"Что медлишь, Хорти? Поскорее
Добей оставшихся евреев!
Не в сипах сам - так ведь не зря
Для этого концлагеря".
Японцев жмёт, чтоб не зевали:
"Вонзи России в спину нож
- И до Байкала кус возьмёшь!
На Транссибирской магистрали,
Там, где мороз сердит и лют,
Пожмём вам руку под салют".
65
Он часто и без содроганья
Читал о казнях в лагерях,
А тут... его!
На поруганье?!
- И как стрелой - пронзает страх
"Не судьи - в мантиях бандиты!"
И он, прострацией разбитый,
Не сам идёт на свой "капут"
- Его под руки волокут.
Ни жив, ни мёртв на эшафоте
Стоит.
С трудом себя назвал.
Молитву пастор прочитал
"За упокой" на скорбной ноте.
Палач колпак с петлёй надел.
- И... в люк... он к предкам полетел.
66
Сверхдипломат, повешен первым.
Потом взошли на эшафот,
Зажав в кулак позор, страх, нервы,
Других таких девять "господ".
И что бы? Жить себе спокойно!
Мир не трясти кровавой бойней,
Так нет! За то и казнены,
И трупы в пепел сожжены.
И пепел бывших рейхтиранов
Не в саркофаг, не в пантеон,
А подняли на небосклон,
Развеяли над океаном:
Смотри и помни, люд земной,
Что ждет играющих войной.
;
;
;
;